Ключевой темой обращения Владимира Путина 23 июня стали изменения в российской налоговой системе. Впервые за много лет в ней может появиться элемент прогрессивного обложения доходов физических лиц: с тех, чьи доходы превышают 5 млн рублей, соответствующий налог будет взиматься по повышенной ставке 15%. Аналогичная сумма — 5 млн рублей — фигурирует в еще одном предложении Путина: ввести фиксированную ставку налога для иностранных компаний, контролируемых российским бизнесом. Кроме того, предложено распространить эксперимент с налогообложением самозанятых на всю страну. О том, насколько предложенные меры складываются в единую систему, в интервью EADaily рассказал эксперт в области налогового права, генеральный директор Национальной юридической компании «Митра» Юрий Мирзоев.
— Можно ли рассматривать предложение о введении 15-процентной ставки НДФЛ для граждан с годовыми доходами свыше 5 миллионов рублей в качестве некоего «пробного шара», за которым последуют другие инициативы в части прогрессивного налогообложения доходов?
По моему мнению, вводимое «прогрессивное налогообложение» носит декларативный характер. Нельзя же всерьез рассматривать фискальную значимость дополнительных 60 миллиардов рублей в год в консолидированный бюджет — это примерно 0,24 процента от всех налоговых доходов. Не надо быть экономистом, чтобы понять, что фискального интереса бюджета здесь нет. А запрос на справедливое налогообложение и уменьшение неравенства в обществе повышение ставки НДФЛ всего на два процента для самых высоких доходов и оставление ставок для низких доходов на прежнем уровне также не способны удовлетворить.
Есть в целом три варианта понимания, зачем понадобилась эта мера. Первый: это просто пиар ход в преддверии будущих выборов, так как в обществе давно сформировался запрос на справедливое налогообложение. Второй вариант — это сознательная «спецоперация» по дискредитации возможности эффективного применения в России прогрессивного налогообложения. Третий — это «дымовая завеса» для прикрытия другой «спецоперации» — по фактической ликвидации действующей системы налогообложения для контролируемых иностранных компаний (КИК).
Конечно, я могу ошибаться, и это действительно может оказаться «пробный шар» в деле внедрения реального прогрессивного налогообложения, но мне кажется, что в ближайшее время новые меры в этом направлении не последуют.
— Прокомментируйте тогда сразу предложение ввести фиксированную налоговую сумму в 5 миллионов рублей для дохода от контролируемых российским бизнесом иностранных компаний. На первый взгляд, это напоминает некое косвенное признание властями того, что деофшоризация оказалась просто декларацией. В чем, по вашему мнению, смысл такого решения?
Введение ежегодного международного единого налога на вмененный доход (ЕНВД) вместо отчетности и обложения прибыли контролируемой иностранной компании — это самая загадочная из предложенных инициатив. Если раньше при владении КИК ее владельцу было необходимо определять её нераспределенную прибыль и уплачивать с неё налог по ставке 20 процентов для юрлиц или 13 процентов для физлиц, то сейчас вводится общее правило — с КИК без всякой отчетности взимается фиксированный налог в размере 5 миллионов рублей. Фактически государство вводит «фиксированную плату» за владение резидентами РФ иностранными компаниями. Вариантов относительно того, как фактически будет выглядеть реализация данной инициативы, множество, поэтому комментировать что-то конкретное пока сложно. Но для чего и почему решили ввести такой «абонентский режим» КИК, у меня есть две версии. Первая: регулятор оценил, что для наших налогоплательщиков и государства регулирование в области КИК является слишком сложным и избыточным с точки зрения расходов на администрирование. Разрекламированный ФНС России «автообмен» информацией с иностранными юрисдикциями так и не заработал. Поступления от КИК минимальны, большинство задекларированных КИК убыточны. Поэтому было принято решение пожертвовать социальной справедливостью и деофшоризацией экономики в пользу легкости администрирования данного налога и улучшения инвестиционного климата в стране. Между тем важно отметить, что для малого бизнеса ЕНВД, наоборот, отменяют уже с 2021 года, обосновывая это противодействием бизнесу, стремящемуся выплачивать минимум налогов, скрывая реальные доходы. Если это так, то тогда налицо двойные стандарты. Получается, что малый бизнес регулятор может эффективно администрировать, чтобы получить дополнительные «три копейки» налогов, поэтому ЕНВД для малого бизнеса давайте отменим. А крупный капитал контролировать невозможно, поэтому для него вводится международный вменённый налог. Вторая же версия такая: вменённый КИК — это подарок крупному капиталу», а также чиновникам, депутатам и сенаторам из его ближайшего круга, чтобы те не раскачивали лодку в «трудный период».
— Если вернуться к повышению НДФЛ для лиц с высокими доходами, то какие у них есть возможности по уклонению от их налогообложения по повышенной ставке?
— Если системно сравнить предложения повысить ставку НДФЛ на 2 процента от доходов свыше 5 миллионов рублей в год и ввести вменённый доход для КИК в размере 5 миллионов рублей в год, то получается, что «повышенные налоги» (хотя 2 процента — это символическое повышение) будут платить только те, кто в год зарабатывают от 5 миллионов до примерно 40−45 миллионов рублей. Те, кто зарабатывает свыше 45 миллионов (и будет пользоваться офшорами) фактически будут платить регрессивные налоги — ставка уменьшается по мере роста дохода. Выходит, что те, кто получает «повышенные» доходы исключительно из российских источников, будут облагаться «прогрессивно», а те, кто получает высокие доходы от иностранных источников или легко может к ним переметнуться — регрессивно. То есть на самом деле предложена прогрессивно-регрессивная шкала ставок. Возникает простой вопрос: почему? Потому, что первых государство может проконтролировать, а дотянуться до вторых пока не удается. Поэтому положительного экономического эффекта от данных инициатив для бюджета я не ожидаю.
— А каков, по вашему мнению, социальный портрет среднего физлица, имеющего подобные доходы? Есть интуитивная гипотеза, что это вовсе не «рядовые» чиновники и правоохранители, зачастую имеющие сравнительно невысокие официальные доходы, но при этом располагающие богатыми коррупционными возможностями, а прежде всего топ-менеджеры компаний и владельцы бизнесов, которые имеют практически «белые» доходы?
Рискну предположить, что типичный «пораженец» — это житель крупного мегаполиса, либо работающий по найму на средних и высших должностях, либо владеющий средним и крупным бизнесом в России, либо это высокооплачиваемые самозанятые (спортсмены, артисты, адвокаты, врачи, программисты т.д.).
— Какие трудности могут возникнуть с администрированием НДФЛ в новой части дополнительных двух процентов?
С одной стороны, сегодняшний уровень цифровизация экономики и налоговых органов позволяет администрировать любые сложные налоги (в том числе и прогрессивные). С другой, с учётом того, что затраты на администрирование прогрессивных налогов всегда больше, чем на пропорциональные, то существующее предложение по увеличение ставки всего на два процента для доходов свыше 5 миллионов рублей может нарушить принцип эффективности налогообложения. Если вводить реальное прогрессивное налогообложение, то должна быть цельная прогрессивная система, а не эта полумера.
— Насколько убедительна сама мотивация ее введения — направить дополнительные доходы от НДФЛ на лечение больных детей? Неужели у государства нет иных возможностей для изыскания этих средств?
Неубедительна и, более того, противоречит принципам бюджетного права. По моему мнению, это плохая идея для социального государства — осуществлять такие важные расходные обязательства, как лечение больных детей, исходя из формируемых целевых налоговых доходов. Десять лет назад похожая история уже случилась со взносами на дополнительное пенсионное страхование работников лётной и угольной отраслей: доплаты к пенсиям соответствующих работников формировались Пенсионным фондом России только из сумм поступивших в текущем периоде взносов от работодателей. Тогда данная задумка законодателя привела на практике к резкому сокращению доплат к пенсиям. Поэтому я считаю, что все суммы НДФЛ все-таки должны полностью зачисляться в бюджеты согласно бюджетному правилу, а расходы на лечение детей должны планироваться в бюджетах исходя из реальных потребностей, а не исходя из возможных дополнительных поступлений от НДФЛ.
— Можно ли утверждать, что действительно необходимые для стимулирования экономики с целью выхода из кризиса налоговые меры — резкое сокращение НДФЛ для малоимущих и снижение НДС — являются неким табу для правительства и президента? Могут ли эти темы войти в повестку предстоящих выборов в Госдуму? «Созрел» ли вообще массовый российский избиратель до того, чтобы налоги стали приоритетной темой выборов — или, как обычно, в ход пойдут обещания различных социальных льгот?
Названные вами налоговые меры действительно являются неким табу для либерального крыла действующей элиты. Между тем в нашем обществе давно уже созрел запрос на преодоление чрезмерного экономического неравенства и на социальную справедливость. По всем соцопросам, большинство населения поддерживает идеи справедливого прогрессивного налогообложения. Поэтому такие темы, как прогрессивные налоги, безусловные выплаты, «плохое» и «хорошее» неравенство, обязательно должны войти в повестку предстоящих выборов в Госдуму. По моему мнению, поиск и достижение оптимального уровня неравенства в обществе — это краеугольный камень всей государственной политики, и она может быть эффективной только в том случае, если способствует преодолению избыточного неравенства. Государство должно не «мониторить» экономику, а управлять ей. В ином случае — зачем нам такое «раздутое» государство с миллионными окладами чиновников и депутатов? Основные инструменты, имеющиеся в наличие у демократического государства для борьбы с неравенством — это налогообложение и социальные льготы, хотя, боюсь, приоритетной темой ближайших выборов налоги еще не станут.
— Как в целом в настоящий момент выглядит потенциал новых налоговых изъятий у населения и бизнеса в сравнении с ожидаемыми масштабами падения бюджетных доходов? Каков предел работы негласной доктрины «люди — новая нефть»?
С учетом падения доходов всех бюджетов и роста расходов на восстановление экономики от последствий кризиса перспектива новых налоговых изъятий у населения и бизнеса выглядит более чем реальной. Но если рассматривать ту часть населения, которая не относится к богатым и сверхбогатым (а это более 90 процентов россиян), то можно констатировать, что на сегодняшний день ситуацию можно сравнить с пружиной, которая взведена до предела и дальше может только соскочить с резьбы.
— Какими могут быть эффекты от обсуждаемого распространения эксперимента с режимом самозанятости на всю страну? Принес ли этот эксперимент уже какие-то положительные результаты?
Президент отметил, что этот эксперимент показал хорошие результаты и в настоящее время в России насчитывается более 700 тысяч самозанятых. Здесь я с ним полностью согласен. По-моему мнению, этот налог выгоден для налогоплательщиков и уже себя хорошо зарекомендовал. Распространение данного режима на всю страну позволит вывести из тени те категории налогоплательщиков, которые трудно администрировать. Этот налог даёт им возможность легально работать, не прятаться, не бояться, показывать свои доходы, чтобы получить кредиты и какие-то компенсации. Сейчас коронавирусный кризис показал, что те люди, которые работают в тени, даже не могут сказать «помогите мне», потому что их нет в правовом поле. Предложение президента предоставить право на самозанятость подросткам с 16 лет также поддерживаю, оно логичное и разумное, учитывая предназначение данного налогового режима.
— Падение цен на нефть уже стало потрясением для бюджетной системы. Какие риски это несет для ключевого принципа перераспределения нефтегазовых доходов через центр в пользу дотационных регионов? Может их длительное сохранение нефтяных цен на текущем уровне подтолкнуть федеральный центр к изменениям этого механизма в пользу регионов в смысле увеличения доли налогов, остающихся у территорий?
Я не вижу в этом оснований к изменению механизма перераспределения налогов, остающихся в регионах в пользу территориальных бюджетов. Наоборот, считаю, что низкие цены на нефть будут препятствием для реализации идеи сделать большую часть налогов региональными с правом регионов их регулировать. Более того, с учетом уменьшения поступлений от «нефтегазовых» налогов будет возрастать роль поступлений от НДФЛ, поэтому есть большая вероятность, что государство захочет, чтобы большая его часть начала поступать в федеральный бюджет. В результате отпадет аргумент неравномерного распределения дополнительных доходов по регионам, который выдвигается противниками прогрессивной шкалы.
— Есть ли уже какой-то положительный фискальный эффект от повышения пенсионного возраста (о чем два года назад много говорилось инициаторами этой меры)? Возможно ли ещё отыграть назад это решение, в том числе по политическим мотивам?
Этого эффекта еще не может быть, так как от повышения пенсионного возраста федеральный бюджет должен начать экономить только с 2020 года. По моему мнению, в сегодняшних экономических реалиях отыгрывать пенсионную реформу назад не будут. Сподвигнуть на такой шаг возможно сможет только проигрыш провластных политических партий на предстоящих выборах в Госдуму и (или) значительный рост протестных настроений у населения.
— При каких условиях заработают заявленные Путиным налоговые льготы для ИТ-компаний и «налоговый капитал» для начинающих предпринимателей? Какие дополнительные условия нужны для того, чтобы эти сегменты смогли ими успешно воспользоваться?
Не могу однозначно ответить на этот вопрос. Реальный эффект от снижения ставки налога на прибыль для ИТ-бизнеса неочевиден, так как неизвестно, будет ли вообще прибыль у компаний-льготников. Снижение ставки страховых взносов — это, несомненно, хорошая инициатива. Но, по моему мнению, развитию ИТ-бизнеса в России мешают вовсе не налоги. Для удобства международной торговли софтом без всяких санкций и отсутствия повышенного внимания правоохранителей при возможностьи привлечения финансирования любая средних размеров ИТ-компания сейчас использует иностранную юрисдикцию (наиболее распространён Кипр). При этом большая часть программистов физически находится в России, так как это экономически выгодно даже при текущем налоговом режиме. Что же касается «налогового капитала» для начинающих предпринимателей, то эту инициативу можно подержать. Хотя, опять же, по моему мнению, проблему уменьшения количества предпринимателей в России она решить не сможет, так как это «косметическая помощь». Тут тоже соглашусь с Путиным: «Налоги — это, конечно, важно, но далеко не всё».
— Как вы в целом оцениваете заявленные Путиным налоговые новации? Насколько они системны и конкретны? При каких условиях они способны стать стимулом для роста экономики?
Я не могу дать единообразную оценку заявленным президентом новациям в налоговой сфере, но стоит отметить, что на сегодняшний день понятный системный подход государства к изменениям в налоговой сфере отсутствует. Так что предложенные новации больше похожи не на хорошо просчитанную реформу налоговой системы, а на отдельные спецоперации, которые решают исключительно тактические задачи. Поэтому, по моему мнению, эти новации неспособны стать стимулом для роста экономики в целом. Для этого надо проводить масштабные реформы в налоговой, бюджетной, судебной, политических сферах и системно решать стратегические задачи, стоящие перед страной.
Материал взят с официального сайта EurAsia Daily
